Сегодня, 10 июня, свой день рождения и своеобразный юбилей – 40 лет в США — отмечает удивительная женщина, певица и актриса. Есть особый род певцов, голос которых слышали все, но видели немногие. Которые, став настоящими звездами, не особенно часто мелькали на страницах газет и в эфирах ТВ. Но их имена знают, помнят и любят. «Песенка о медведях» («Кавказская пленница»), «Лесной олень» («Ох, уж эта Настя!»), «Помоги мне!» («Бриллиантовая рука»), «Чунга-Чанга», «Колыбельная Медведицы» для маленького Умки… Вспомнили? Да, это она — звезда, личность, Аида Ведищева, «Удивительная Аида» (Amazing Aida), как в переводе с английского звучит сейчас ее сценическое имя. С английского — потому что вот уже ровно 40 лет наша талантливая соотечественница живет за океаном, в Лос-Анджелесе. Она действительно удивительная — эта маленькая, яркая и невероятно сильная женщина со сложной и запутанной судьбой, сумевшая не сломаться и не покориться ударам жизни. В 1967 году никому дотоле не известная девочка из Иркутска в одночасье становится мегазвездой всесоюзного масштаба. Пластинка с «Песенкой о медведях» была сметена с прилавков музыкальных магазинов и разошлась семимиллионным (!) тиражом. К ее услугам были лучшие оркестры, модные композиторы и легендарные поэты-песенники. Одно только имя Аиды Ведищевой на афишах гарантировало переполненные залы. И вдруг… Она уезжает. Как тогда казалось, навсегда. Другая жизнь, другая страна. И Аида становится другой. Вряд ли кто-нибудь еще, имея за плечами столь ошеломительный успех и блестящую артистическую карьеру, смог бы вновь пойти в ученики, начиная жизнь сначала. Она — смогла. И сейчас Amazing Aida — единственная эстрадная певица из России, добившаяся признания в Штатах…
— Аида, вы были, без преувеличения, звездой первой величины на советской эстраде. Что же случилось?
— Судьба моя загадочна и совершенно удивительна. Можно сказать, что за одну свою жизнь я прожила две жизни. Первая — это целый этап советской эстрады здесь, на родине, где я творила с 1964 года, впервые выйдя на сцену с оркестром Олега Лундстрема. А уже в 1967 году на экраны вышел фильм «Кавказская пленница», для которой я записала «Песенку о медведях». С этой песней связана очень интересная история. Пробовалось много артистов: ведь было необходимо, чтобы голос певицы сочетался с нежным образом главной героини — Натальи Варлей. Я и понятия не имела ни о каком конкурсе: позвонила моя подруга с радио и сказала, что нужно записать песню. Я посмотрела ноты — песенка незамысловатая, особенно там и петь-то нечего! Через полчаса все было готово, я уехала домой и думать об этом забыла. А через неделю вдруг звонок с сообщением, что я прошла на голос героини. Для меня это было, конечно, большим счастьем. Как только пластинка фирмы «Мелодия» с этой песней заняла первое место по количеству продаж, меня, как первую советскую «миллионершу» — к сожалению, не по деньгам, а по тиражам — послали на «День грампластинки» фестиваля эстрадной песни в Сопоте. И надо же было такому случиться: в первый день фестиваля произошло событие, которое помнят до сих пор — в Чехословакию вошли советские войска! За несколько минут до выступления я вижу в гримерной рыдающую Валентину Леонтьеву: «Аида, война!» Чехословацкие певцы Карел Готт и Хелена Вондрачкова, услышав это известие по местному радио, тут же встали, сложили концертные костюмы и отправились в аэропорт. «Я не могу петь, когда моя страна в огне, — сказал Карел. — Я должен быть вместе со своим народом.» Но, как говорится, «быть в Риме и не увидеть Папу Римского?» Конечно, я пела, и пела больше, чем положено: и песню «Гуси-гуси», с которой стала лауреатом, и еще несколько песен «на бис». А когда вернулась в Москву, Екатерина Фурцева, министр культуры, была недовольна: не так пела, не те песни пела. Началось определенное давление, но я человек отчаянный и продолжала свой путь так, как сама считала нужным. Как раз в это время на экраны вышел фильм «Бриллиантовая рука», и танго «Помоги мне!» звучало из каждого магнитофона. Между прочим, сначала режиссер очень сомневался, что я после созданного мною нежного и романтического образа в «Лесном олене» и «Песенке о медведях» смогу изобразить этакую роковую женщину, сексапильную соблазнительницу. Но ведь я же актриса! До сих пор вспоминаю эту запись. Я только что вернулась с гастролей по Дальнему Востоку — разница во времени часов 11, и я просто не могу прийти в себя: когда надо петь — я сплю, когда надо спать — я пою… И вдруг почти в полночь — звонок от Александра Зацепина: «Аида, срочно приезжай на студию, все уже свои песни записали, осталась ты одна!» Я приезжаю и вижу такую картину: на полу лежит большой красный ковер, на нем с бутылкой водки расположились трое и выпивают в ожидании меня. Юрий Никулин (он только что закончил «А нам все равно!» и ему было уже все равно!), Андрей Миронов после своего «Острова невезения» и режиссер Леонид Гайдай, который нас всех «пас». Увидели меня: «О, Аида, давай, присоединяйся к нам!» Я говорю: «Вы меня зачем сюда среди ночи вызвали — пить или петь? Вы уж тут сами заканчивайте, а я пойду поработаю.» Вот так много лет назад родилось это легендарное танго «Помоги мне!» А потом фильмы с моими песнями пошли просто чередой: «Белый рояль», «Красное, синее, зеленое»… Но все это было за кадром, на экран меня не пускали. В 1970 году проходил конкурс радиостанции «Юность». Я была на гастролях в Барнауле, там к моему музыканту подошел молодой парень и предложил несколько своих песен. Одна мне очень понравилась, я включила ее в свой концерт, а когда вернулась в Москву, предложила на конкурс радио «Юность». Песня получила первое место, и все стали гадать, кто же из членов Союза композиторов ее написал. Многие были уверены, что Пахмутова или Богословский. Но как только я сказала, что это неизвестный мальчик из Барнаула, молодой начинающий композитор, студент медицинского института — первая премия моментально была снята! Ведь по нашим советским меркам того времени, у нее был «не тот автор». Потом эта песня облетела весь Советский Союз и стала гимном молодежи. Это был «Товарищ», а написал его известный сейчас композитор Олег Иванов — тот самый студент-медик, который подошел ко мне в Барнауле…
— Говорят, основной причиной недовольства со стороны начальства стало ваше новое шоу. Что же там было такого криминального?
— Я никогда не считала себя просто певицей — я скорее драматическая актриса. Для меня важна не игра, а моя жизнь на сцене. А я всю свою жизнь пою и танцую. Меня никто не обучал сценическому движению: просто я отпускаю свое тело на волю, и оно само делает то, что хочет. Я мечтала создать театр на сцене. В то время это было очень сложно: каноны требовали, что певица на сцене должна стоять и не двигаться, а балерина — танцевать и не открывать рта. А для меня музыка, слово, жест, танец — это одно целое! Еще тогда, слушая «Голос Америки», я наслаждалась искусством Барбры Стрейзанд, Дайаны Росс, Донны Саммер, и решила сама создать нечто новое на советской эстраде. Пригласила молодого режиссера-новатора Юрия Шерлинга — балетмейстера и продюсера в одном лице, и мы поставили эстрадный театрализованный спектакль «Поющие новеллы». Я выступала тогда со своим коллективом — ансамблем «Мелотон». Работали, как рабы, за мизерную оплату: одно время моя ставка была…8 рублей за выступление! Возили с собой пять тонн аппаратуры, декорации, цветомузыку. Музыканты сами были актерами, переодевались, вели диалоги, а не только аккомпанировали. Там была новелла «Сон» — якобы мне снится Америка, стреляют гангстеры, потом кто-то замечает меня, кричит: «Это знаменитая Фитцжеральд, я узнал ее!», и я начинаю исполнять на английском песню из ее репертуара… Ну и как в семидесятые годы подобное могло восприниматься нашими чиновниками от искусства?! Естественно, «вольнодумная» Аида и ее театр на сцене, так «нахально» выбивающийся из всех рамок, невероятно их раздражали! Когда однажды у меня от перенапряжения сел голос и перед очередной поездкой я пошла к врачу, меня чуть не положили в психушку, объявив сумасшедшей! В результате наши «Поющие новеллы» просуществовали меньше года — от силы 8 месяцев, а потом Министерство культуры этот спектакль просто сняло без объяснения причин, как в свое время сняли «Манекены» Аркадия Райкина (после чего его увезли в больницу с инфарктом). Вот такая у нас была система, загонявшая в рамки любое творчество! Но как можно творить «в рамках», если само слово «творчество» предполагает свободу? Потом произошла очень неприятная история: у меня забирают моих музыкантов! И мотивируют это так: «Аида, утебя очень сильный, профессиональный коллектив, он нам нужен, чтобы послать его за границу, а ты такая энергичная — для себя еще один соберешь». Я по молодости и наивности порадовалась, что мои труды так оценили, и с энтузиазмом начала репетиции с новыми музыкантами. Как только коллектив набрал силу, его у меня… опять забрали. Тогда я сказала себе: «Все, хватит! Больше у меня никто ничего не отберет, никто меня не бросит и не предаст!» Пошла в оркестр моего большого друга Юрия Васильевича Силантьева и записала с ним инструментальные фонограммы всех своих песен, сделав новое шоу «Вечная песня любви». Сейчас все артисты поют под фонограмму, но никто не знает, кто был родоначальником этого дела. А первая вышла на сцену без музыкантов, в сопровождении записанного на пленку оркестра, как раз я — ваша Аида Ведищева!
— И все же, что в конечном итоге послужило причиной вашего отъезда?
— Я человек творческий и очень терпеливый: меня запрещали — я снова начинала, закрывали одно — я делала другое. Я просто хотела творить, радовать людей. А тем временем тучи надо мной сгущались все больше и больше. Еще сразу после Сопота я узнала, что Фурцева «поставила галочку» напротив моей фамилии как наиболее неблагонадежной. Я приходила на ТВ и слышала: «Почему ты так поешь? Пой, как Толкунова, как Пахоменко!» Приехала на гастроли в Ташкент и услышала от своих друзей с радио: «Аидка, разве ты еще здесь?! А нам пришел приказ размагнитить все твои пленки!» Естественно, и на телевидение доступ мне был тоже перекрыт. Позже я узнала, что везде был разослан список на уничтожение всех видеоматериалов и радиозаписей из 60-ти «неугодных» фамилий, среди которых были Вишневская, Ростропович и — ближе к концу — Аида Ведищева. В титрах ни одного фильма не было моего имени — как будто это не я пою! До того момента у меня и мысли не было об эмиграции! Да, было сложно, тяжело, но я и не собиралась уезжать — меня просто заставили. Держалась дольше всех: уехала в марте 1980 года «последней из могикан» после всех своих коллег — Вадима Мулермана, Ларисы Мондрус, Эмиля Горовца, Нины Бродской… Про меня говорили: «Она уехала из-за денег!» — пусть говорят. Я уехала свободно творить в свободной стране. И сразу после этого надолго опустился так называемый «железный занавес». Кто знает, что было бы со мной, если бы я не успела? Хотя уезжали мы с мамой и сыном официально, по визе, мучения мои продолжались и на таможне. Я вывезла 21 чемодан вещей — в том числе мне разрешили взять всю свою фонотеку. А вот к остальному придирались нещадно: то нельзя, это нельзя! Я имела несколько концертных костюмов, сшитых еще в знаменитой мастерской Большого театра — вот они-то и объявлялись «произведениями искусства, ценностями, не подлежащими вывозу из страны». Я пыталась объяснить, что любая женщина, тем более певица, всегда должна выглядеть хорошо, что в Америке я снова буду петь и это моя «рабочая одежда»… В комплекте с одним из платьев у меня было потрясающее колье, сплетенное из бисера. Естественно, его вывезти не разрешили. Но мне настолько жаль было терять такую красоту, что когда таможенник на секунду отвернулся, я незаметно собрала это колье в кулак и тихонько спрятала в тот чемодан, который уже прошел досмотр. Если бы в этот миг меня поймали за руку — все, крышка Аиде! Но обошлось…
— С чего началась ваша заокеанская жизнь?
— Нам, как выезжающим, выдали всего по 150 долларов, поэтому, приехав туда, я сразу же пошла к американским агентам, представилась, сказала, что у меня миллионные тиражи пластинок, что я лауреат Сопотского фестиваля и многих конкурсов. Проблем с языком у меня не было — еще в Иркутске я закончила Иняз — но он все равно не понимал, о чем я говорю. Я наивно думала, что сразу получу какие-то предложения. Но не учла, что я была советская певица, с русскими манерами, совершенно чуждая им. И от первого же агента услышала: «Не понимаю, о чем вы говорите. Это где-то вы были звездой. Здесь вы можете рассчитывать на 50-75 долларов за шоу.» И после этого добавил: «Аида, у вас ничего не получится!» Тогда я сказала себе: «Такого быть не может. Я здесь для того, чтобы получилось!» Пришлось начинать жизнь сначала — не в первый раз уже. Мне пришлось отвыкать от многих советских привычек, практически от всего, и в первую очередь — от «звездомании». Это в СССР каждый артист считает себя богом и верит в то, что он самый лучший. Да, здесь я была примой, звездой — а в Америке снова стала простой студенткой: поступила в Бруклин-колледж, изучала американский кинематограф, театр, танец, метод доктора Судзуки, вырабатывающий дыхание. Я до сих пор делаю по утрам эти дыхательные упражнения, поэтому всегда выдерживала такие нагрузки, когда пела и танцевала два часа напролет и при этом не уставала и не задыхалась. Все деньги, которые я там зарабатывала, я тратила не на костюмы и драгоценности, а на лучшие бродвейские постановки, просматривая каждый мюзикл по 10-15 раз и впитывая все лучшее, что есть в американской музыкальной культуре. В результате уже через два года после своего приезда я выступала в малом «Карнеги-холле» со своей первой американской программой «The best of Broadway and Hollywood». Организовал этот концерт знаменитый Джо Франклин, который ранее открыл для искусства Барбру Стрейзанд. После этой первой программы я приняла для себя решение: «Хватит говорить о том, что я спела в «Кавказской пленнице». Важно говорить о моих университетах и победах в Америке.»
— Насколько мне известно, одна ваших программ называлась «Miss Liberty Show for New Millennium».
— Да, эта программа была посвящена новому тысячелетию. Для себя я выбрала образ «Мисс Либерти», которая произвела на меня в свое время огромное впечатление. Статуя Свободы — это грандиозное зрелище! Мне так хотелось быть свободной и выглядеть так же, как она — чистой, красивой! Когда под звуки американского гимна я появляюсь на сцене в образе Мисс Либерти, публика сразу же настраивается на нужную волну. Кстати, я первая из артистов, кто рискнул выйти в образе и костюме Статуи Свободы! Я ведь не только певица, но и актриса, люблю экспериментировать, создавать новую музыку, пишу песни. Для новой программы написала песню «America, land of dreams».
— Аида, если бы вам предложили вернуться — вы согласились бы, или вы чувствуете себя американкой?
— Я там уже 40 лет, поэтому я не чувствую — я и есть американка. Живу в Америке, ем американские продукты, мои друзья — американцы. Весь мой репертуар — на английском языке. Наше искусство там никому не нужно, и мои песни на русском (в основном, это старые песенки из фильмов да известные во всем мире романсы «Ямщик, не гони лошадей!» или «Очи черные») — дань уважения публике, приехавшей из России, которая помнит и любит меня как Аиду Ведищеву. Когда несколько лет назад широко отмечался очередной юбилей фильма «Бриллиантовая рука», меня пригласили в турне по городам Америки со своей русскоязычной ретро-программой, куда входит, естественно, и знаменитое танго «Помоги мне!» И как раз за несколько недель до этого мы с сыном на горном курорте катались на мотороллере, я упала и сломала руку. Для тура я подготовила шикарные концертные наряды, но теперь ни один из них не подходил, так как не мог скрыть мою загипсованную конечность. Пришлось все концерты выступать в одной и той же блузке в горошек, которая помогала хоть как-то замаскировать травму. Но зато на все вопросы публики из зала: «Аида, что с вами случилось?», я с полным правом отвечала: «Поскользнулась, упала, потеряла сознание, очнулась — гипс!» Успех был колоссальный! Но этот тур был для русского зрителя, а для огромной армии поклонников-американцев я Amazing Aida, для них я пою и бродвейские мюзиклы, и свои, которые придумываю, пишу и ставлю сама.
