Сегодня, 4 апреля, свой очередной день рождения отмечает известный поэт, народный артист России Илья Резник. Его книги издаются миллионными тиражами. Его песни исполняют такие суперзвезды, как Алла Пугачева, Филипп Киркоров, Валерий Леонтьев, Лайма Вайкуле, Таисия Повалий, Наташа Королева, Владимир Пресняков,Татьяна Буланова… Его хиты считают даже не «золотыми», а «бриллиантовыми» — именно так называется один из многочисленных компакт-дисков Резника. У него в космосе есть собственная звезда и сертификат, подтверждающий владение ею. А в доме первым делом бросается в глаза потрясающий портрет самого хозяина квартиры кисти его друга и тезки — художника Ильи Глазунова. Он невероятно много работает – новые песни и новые книги выходят из-под его пера с завидной регулярностью. А надёжный тыл, поддержку, хорошее настроение и «погоду в доме» ему обеспечивает любимая супруга Ирина и многочисленные четвероногие друзья.
С женой Ириной. 
— Илья Рахмиэлевич, в этом году исполняется 60 лет вашей творческой деятельности. А от какой даты начинается отсчёт?
— Отсчёт – это 1961 год, когда я впервые написал несколько бардовских песен. А началось с того, что когда я был студентом 3 курса театральной студии, ко мне пришёл знаменитый наш бард, поэт Александр Городницкий и сказал: «Илья, вот ты играешь на гитаре, не мог бы ты со мной вместе участвовать в моих концертах и петь мои песни?» Я выучил несколько песен: «Снег, снег», «Атланты», «Кожаные куртки», стал выступать, потом попал ленинградский клуб «Восток», куда приезжали барды. Вот это стало толчком к тому, чтобы однажды ночью я взял гитару и сам стал сочинять. Была написана «Баллада о французской дуэли», «Тараканка» и несколько других. Я же сам их и исполнял и сейчас вспоминаю, что был в те времена популярным исполнителем песен! Вот был такой всплеск как раз 60 лет назад.
— А кто впервые исполнил вашу песню на эстраде?
— Это была Люся Сенчина с песней Золушка.
— Когда вам легче всего работается — рано утром, вечером или, может быть, ночью?
— В основном очень поздно вечером или, наоборот, рано-рано. Я сплю мало — 3-4 часа. Хорошо работается, когда есть кураж — тогда выходит импровизация. Одну из таких импровизаций я включил в свою книгу «Избранное», которая вышла ещё в 1998 году. Как-то я ехал из Бостона в Нью-Йорк, и один мой приятель стал допытываться, как же рождаются стихи. Я говорю: «Ну придумай какое-нибудь слово!» Он задумался: «М-м-м…» — «Стоп! — остановил я его. — Достаточно!» И сочинил стихи, где каждая строчка начинается с буквы М. Но я вообще считаю, что поэзия — это не работа. Стихи должны «выдыхаться» сами, в любую минуту, независимо от места, настроения или чего-то еще. Я не понимаю поэта, который говорит, что работал над стихотворением год.
— Советское время было богато на всякого рода конкурсы эстрадной песни, да и сейчас их немало. А какой, на ваш взгляд, был самым честным и значимым?
— Юрмала, где мы работали в тандеме с Раймондом Паулсом. Там все было предельно честно! У нас были замечательные победители: Александр Малинин, Сосо Павлиашвили, которые впоследствии стали звездами первой величины.
— Какие отношения связывают вас с исполнителями?
— Когда работаешь над песней, отношения, конечно же, становятся дружескими. Счастливые люди те, которые смотрят в одну и ту же сторону. Так было у меня с Александром Броневицким и Эдитой Пьехой, когда родились такие песни как «Край берёзовый». «Вероника», «Улыбайтесь, люди!». Это были мои друзья, мы жили вместе, ездили под Ригу на хутор – пока вместе работали. Потом Шура разошёлся с Эдитой, и наш союз распался. Некоторое время я вместо Пьехи даже с «Дружбой» работал в качестве исполнителя. Пел песни, читал стихи, чтобы спасти Шуру. Такой же «золотой период» у нас был с Аллой – 5 лет, когда мы созидали, смотрели в одну сторону, радовались, праздновали, ловили кайф, ссорились, мирились, были и обиды… Но по сравнению с тем, что мы создали, это были просто мелочи. Период был очень насыщенный, и слава Богу, что эти песни живут уже более 20 лет. Кстати, с Аллой у нас была одна смешная история. Когда-то мы с Пугачёвой и Киркоровым были в Дублине на конкурсе «Евровидение», где Филя, как все помнят, занял «почётное» семнадцатое место. После выступлений давали роскошный приём в каком-то шикарном особняке. Мы приехали туда втроем: Алла в красном платье, Филипп — высокий, черноволосый и сам весь в чёрном, я — в белом костюме. В общем, весьма яркое зрелище! Встречавший гостей мажордом, открывая перед нами тяжелую резную дверь, расплылся в улыбке: «О-о-о, туркиш делегейшен!» С Лаймой знакомы с 1986 года: мы с Паулсом решили сделать новую звезду. Раймонд познакомил нас ещё в период сотрудничества с Аллой, когда мы приезжали к нему в Ригу. Он возил нас то угрей поесть, то в баню.. Алла с маленькой Кристинкой, я с маленьким Максимом, Раймонд с маленькой Анеттой – все мы тогда были одной большой семьёй. А вечером ходили в кабаре «Юрас Перлас», где Лайма пела на латышском языке иностранные песни. Она подходила к нам, говорила, что хочет на большую сцену. Сначала мы написали «Ночной костёр», дали ей исполнить, что она сделала просто блестяще. Потом, на счастье Вайкуле, Алла отказалась от песни «Ещё не вечер», и мы тоже предложили её Лайме. А чуть позже Раймонд дал мне мелодию, на которую я написал «Вернисаж». К счастью, в это время там проходил концерт, где участвовал Валера Леонтьев – так родился этот дуэт, который стал просто классикой!
— Бывает так, что вы отказываете исполнителю, даже если он очень хочет получить вашу песню в репертуар и готов, естественно, за это платить?
— Конечно, сколько угодно. Бывают талантливые артисты, композиторы – но «не мои»! Я не могу с ними работать, у нас не совпадают биоритмы, энергетика… . Это как любовь – с первого взгляда чувствуешь, что есть притяжение, а есть отторжение. И если я не чувствую такой «любви» — я писать не буду. У меня просто не получится. Я себя-то знаю!
— С Раймондом Паулсом вы написали очень много песен, которые стали в прямом смысле слова «золотыми» и «бриллиантовыми» хитами. А как образовался ваш «тандем»?
— Где мы увиделись впервые, я даже уже и не помню. Он выглядел таким чопорным человеком, и первым впечатлением было какое-то отчуждение друг от друга. Я люблю общаться по-товарищески, по-простому.. Но к счастью он оказался человеком гибким, я заставил его говорить на своём языке – на человеческом, на мужском, мы перешли на «ты» и поэтому всё стало получаться. В 1977 году мы с ним написали песню Сонечке Ротару «Где ты, любовь?», потом что-то предложили для Рената Ибрагимова, ансамбля «Эолика»…. Даже вышел наш диск с разными исполнителями… В Риге Раймонд Паулс существовал в каком-то своём мирке с латышскими песенками, которые никто не знал, и когда он мне показывал музыку, я тоже не подозревал, что существует уже латышский вариант. Когда я писал «Маэстро», то и понятия не имел, что, оказывается, её на своём языке уже три года поёт какая-то латышская певица.
— Илья, за 60 лет творчества вы работали с огромным количеством исполнителей. А как вы считаете – что, кроме голоса, необходимо хорошему певцу?
— Самое главное, я считаю, это создаваемый образ. И со слабым голосом артист может быть выдающимся, если влияет на наше восприятие, на чувства, психику. Вокалистов, которые закончили консерваторию, у нас миллионы! Но они не артисты, и потому проходят мимо наших ушей, мимо наших глаз и мимо нашего сердца.
